Смолкина Галина Сергеевна

 

 

Смолкина Галина Сер­геевна (14.01.1935г.) - ветеран Великой Отечественной войны, блокадница Ленинграда.

Родилась Галина Сергеевна в 1935-м в Ленинграде. Там пережила все 900 дней блокады - в доме на углу Щорса и Пионерской. В начале блокады Галине Смолкиной было 6 с половиной лет. Но детская память сохранила немало.

Память голода

– Я помню, как однажды, когда уже начался голод, мы с ребятами увидели машину с хлебом, которая шла по улице. И такой был аромат, что мы бежали за ней, сколько сил хватало, – рассказывает Галина Сергеевна.

 – Дедушка и бабушка мои не пережили блокаду. Это было как раз в январе. Пайку хлеба все уменьшали и уменьшали, пока не стало 125 граммов (только маме 250 давали, потому что она на механическом заводе револьверщицей работала). Но в январе целый месяц не отоваривали карточки. Помню, мы все в одной комнате ютились (там буржуйка стояла), дедушка и бабушка на кровати спали, чтобы теплее было, а я на сундуке. Голоса их в памяти так и стоят, как они всё друг другу последний кусочек отдавали: «Ты возьми, нет, ты возьми...». Умерли они практически одновременно, и так еще пару дней лежали ря­дышком, пока отец на саночках не отвез их куда-то. Не помню, чтобы мне было страшно. Главное, что на следующий день пришла мама с работы. Как раз отоварили карточки. И я помню, как она стоит и плачет. С бумажным пакетом в руках. И из него торчат длинные макароны. Не успела...

Галина Сергеевна вспоминает, как по ним, спящим, бегали крысы. Как в квартире стоял невообразимо резкий, едкий запах горчицы, от которого из глаз текли слезы.

– Перед началом блокады все кинулись скупать что было. А у нас и денег-то особо не было. Единственное, что смогла ба­буш ка купить - горчицу сухую. Она разложила ее по тазам, за­лила водой. Это уже, считайте, была еда: бабушка из нее оладьи пекла. А еще у деда, который всю жизнь занимался сапожным ремеслом, был так называемый сапожник - деревянный «пенек», выдолбленный внутри и перетяну­тый кожаными ремнями. Однажды мы их срезали и варили целый день. Олифу пом­ню, на которой жа­рили. Во рту потом остается горький смолистый такой налет.

Помню, когда после бомбежки сгорели бадаевские склады, погибла большая часть продовольственных запасов. Отец смог съездить, земли оттуда привезти, вперемешку с сахаром. Мы ее промывали, воду процеживали и сладенькую пили.

         Вскоре у Галины началась дикая цинга. Говорит, зубы шатались так, что она могла их брать пальцами и вынимать из десен.

          - Над нами жил профессор, он меня вылечил потом, - продолжает Галина Сергеевна. - От голодной смерти меня спас детский сад, куда меня мама смогла устроить. А в 43-м я пошла в первый класс. Во­обще столько в памяти всплывает! С мамой однажды через мертвого человека переступили. Шли утреч­ком в детский сад, а он лежал на земле. Что мы сделаем? Не поднять его никак... И вот, несмотря на все это дети всегда находили причины для радости. Из окна моего зенитка была видна на крыше соседнего дома. И если просыпаешься, небо голубое, птицы поют, и она не стреляет - это такое счастье!

После войны, в 1950 году закончила техникум с отличием - по специальности «радиоприборостроение». Осталась на кафедре электротехники.

Сначала преподавала в отраслевой лаборатории, а потом работала мастером лаборатории автоном­ных испытаний. Представляете приборный отсек ракеты? Вот эти сложнейшие приборы со всего Союза привозили в их секретную лабораторию. Они проверялись, после чего Галина Сергеевна ста­вила свою подпись. В 64-м она закончила еще и Ленинградский ордена Красного Знамени механи­ческий институт, получив диплом инженера-электромеханика.

Говорит, рассчитывать было не на кого, поэтому училась как одержимая, занималась общественно работой «до потери пульса». Вот только диссертацию не успела за­щитить - дочь родилась младшая.

Вместе с супругом, морским офи­цером Львом Смолкиным они про­жили долгую счастливую жизнь. В 2007 году справили золотую свадь­бу. Воспитали двоих детей – сына Игоря и дочь Анну, которые выросли умными, успешными, а главное порядочными людьми. Сегодня у Галины Сергеевны (Лев Васильевич в 2010-м ушел из жизни) четверо внуков и трое правнуков: «Я богатая!» - смеется она.

Истинные ценности

На вопрос, наложила ли блокада отпечаток на характер и привычки, Галина Сергеевна грустна улыбается: - Ну а как же! Вот кутаюсь постоянно, тот лютый холод блока­ды - он будто где-то в уголке души навсегда остался. А еще крошечки собираю со стола, не стряхиваю. Во­обще хлеб никогда не выбрасываю, сушу и птиц кормлю. Простую еду люблю: картошечку, селедочку. Да еще хлеб черный в постное масло с солью макнул - лучше пирожных!

К драгоценностям она тоже равнодушна. Самая большая цен­ность, по словам Галины Сергеев­ны - икона Николая Чудотворца, которая пережила с ними блокаду. Ее она привезла в Анапу.

И всю жизнь Галина Сергеевна не переставала мечтать. Мечтала научиться играть на фортепиано. И выучилась. Мечтала английский освоить. И самостоятельно изучила язык. Причем, настолько хорошо, что даже время от времени под­рабатывала репетиторством. А однажды провела экскурсию по Эрмитажу для двоих американцев и одного японца, которым взду­малось в неурочный час посетить музей.

«Счастье» и «мечта» - это во­обще ее любимые слова. Говорит, война и блокада научили любить жизнь, ее истинные ценности и получать радость от каждого про­житого дня.

По материалам газеты «Анапское Черноморье»,                                                                 автор публикации Виктория Сологуб